— Пак Чхо, понимаешь, кого надо будет лучше всего кормить? — подмигнул он командиру левых.

— Догадываюсь, но не понимаю, зачем, сиятельный, — чистосердечно развел руками командир.

В этот день выяснилось, что в Одзаки, кроме захваченных пленников-вокоу, есть и освобожденные пленники. Конечно, пираты держали у себя захваченных в море чосонцев, а еще больше — минцев. Всего освободили почти сотню человек. Их генерал Ли стал допрашивать с еще большим интересом. Освобожденных щедро поили, кормили, обещали вернуть домой. Но генерал выяснял подноготную каждого, и, узнав, что минец по имени Ван Чжоли является кузнецом-литейщиком, стал умолять его остаться на острове.

— Обещаю тебе щедрый найм! — увещевал он измученного пленника. — Плата по дням и плата за работу. Не скупясь!

Как не отнекивался Ван, но всё же сдался. Видимо, он, как и Гванук, понял, что чосонский предводитель, в крайнем случае, удержит его силой.

— Нгуен, пошли к Хван Сану кого, пусть из крестьян найдут кузнецов. Хоть, слегка, но кузнецов. Это важно!

Ким Нгуен, который только-только склеил найденную бумагу в требуемые рулоны и с гордостью вручил ее своему господину, горестно вздохнул и снова кинулся исполнять новые приказы.

Среди минцев генерала заинтересовал еще один пленник — Го Вайжэнь. Он оказался купцом, по его словам — «ничтожнейшим и бедным». Но даже потрепанный после плена вид говорил о том, что торговец чрезмерно скромен.

— Где находится твой родной город, почтенный Го Вайжень?

— О! Это известный порт Люцзяган, о могучий генерал Ли. Он стоит близ устья божественной Янцзы, и тысячи кораблей ходят через него.

— Я счастлив, что чосонские войска принесли свободу тебе и твоим землякам. И, конечно, я дарую ее вам! Ибо неволить людей греховно. Но… я хотел бы и доставить вас к родным землям. Только это далеко, а у меня каждый корабль, каждый воин наперечет… Я бы мог… в плане исключения…

— Мудрый генерал интересуется, во сколько я оценил бы доставку меня домой? — с поклоном спросил минец. — Путь неблизкий. Считаю, что это стоит не менее двадцати лянов серебра… в бронзовых цянях, разумеется.

— А, если бы мы сделали это… — снова кругами ходил главнокомандующий. — Мог бы почтенный Го Вайжень приобрести на эти деньги порох — нам, на обратный путь?

— Это меньшее, что я могу сделать для генерала за его доброту и заботу.

— И купить порох на те деньги, что мы дадим ему в дорогу?

— Разумеется… Но речь же не о чосонских бумажных деньгах? — встревожился минский купец.

— Ннннет, — неуверенно ответил Ли Чжонму. — Отдыхайте пока, дорогой Го, я вернусь к этому разговору завтра.

…В Одзаки и ее округе всё бурлило и кипело. По улочкам носились вереницы крестьян-носильщиков, к которым, на всякий случай, придавались воины с трезубцами и острыми мечами-хвандо. Все-таки еще вражеская территория, хоть, и подчиненная. У каждого склада кипели погрузочно-разгрузочные работы. К «оружейной» уже пришел Звезда со своим новым отрядом и ревел медведем, требуя «отдать ему всё, ибо так повелел сам генерал».

В гавани с надрывными криками выволакивали на сушу «лишние корабли», причем, некоторые из них были весьма крупными (но недостаточными для боя с вокоу). На «ударной» эскадре тоже стоял шум и гам: свеженабранных крестьян учили азам гребли, командам, так что мэнсоны, паноксоны и прочие корабли бродили по ближайшим водам залива Асо туда-сюда. А небольшая группа уходила в открытое море — дежурить и ждать прихода пиратов. Хотя, конечно, так рано вокоу вернуться не должны. После допросов некоторые пленники признались, что флот Соды Самонтаро ожидался не раньше, чем через месяц — накануне сезона штормов. Но старый генерал заявил, что на удачу надеются только дураки.

«Удачу, можно только использовать, О — щелкнул он по носу своего слугу, нахмурился и добавил. — Надо еще и побережные посты поделать. С кострами сигнальности».

Однако, самые бурные дела творились далеко отсюда. Примерно в шести ли (2–3 километра — прим. автора) к юго-западу от Одзаки, в месте, скрытом с моря, более тысячи крестьян-чосонцев вгрызлись в землю — началась постройка великого лагеря. Местность, где колыхались ростками жалкие огородики жителей Цусимы, выравнивали, убирали камни в одних местах, засыпали ими ямы в других. Рубили и корчевали жалкие деревца, уродившееся на этом острове. Пыль стояла стеной — ее даже из селения можно заметить.

— Не пойдем сегодня неумех вычищать, — вздохнул старый генерал, глядя на суетящиеся отряды Левой и Средней армий, старательно приводящих себя в боевой вид воинов, надсадно кричащих командиров. — Уже завтра. Есть важнейшие дела.

И потащил Гванука за собой в поисках толстячка Нгуена. Он естественным образом двинулся на самый громкий шум у складов и не прогадал: Ким Нгуен суетился именно там в окружении двух десятков просящих, вопрошающих, ждущих указаний. Периодически секретарь прикладывал пальцы к пухлой голове — ему было тяжело. А Ли Чжонму только добавил секретарю головной боли.

— Ценности? Какие ценности? Я до сих пор не знаю до конца, сиятельный, какую мы тут получили добычу. Опись составить невозможно. Кое-что всё еще несут, что-то уже разбирают… Дикий Угиль прорвался в склад с вооружением и опустошил его…

— Мы можем гулять-смотреть, — предложил старый генерал.

— Сиятельный, ты же сам надавал мне столько указаний, что и за несколько дней не исполнить, — закатил глаза Нгуен. — Положиться не на кого, помощников нет, всё приходится самому…

— Помощников надо вывести, — проникся бедами секретаря главнокомандующий. — Поищи, набери. Среди крестьян… воинов? Учи их. Но в этот момент — пошли смотреть.

Ким Нгуен протяжно вздохнул. Разогнал скопившийся вокруг народ и приглашающим жестом повел главнокомандующего в полумрак первого хранилища. Он шел, тыкая пухлыми пальцами то налево, то направо, называя товары. В основном, всё было очень простое и даже без пояснений понятно, что дешевое.

— Ношеные одежды… Серпы, ножи и немного топоров… Сети, кажется… я еще сам не смотрел… деревянные заготовки для лодок… а там вообще зерно… просушенный ротанг: твердый и гибкий…

— Стой! — вдруг скомандовал генерал.

Подошел к связкам тонких крепких палок, потянул за конец гибкого, скрученного в кольца волокна.

— Не они состоят в щитах? — спросил он Нгуена. Но вперед вылез моряк-писарь.

— Всё верно, господин генерал. И корзины можно делать, и щиты. Эти палки слишком толсты для каркаса… но их можно расщепить. А волокнами оплетают по кругу…

— У нас так ничтожно щитов… — задумался Ли Чжонму. — Хотя бы, такое… Нгуен, много ли ротанга на складе?

— Вот столько, — устало развел руками толстячок. — Сиятельный, ты ведь догадываешься, что у меня не было времени ни взвесить, ни измерить его?

— Мой приказ: не тратить ни на что! — взволнованно повелел генерал Ли и повернулся к писарю. — Пометку введи: изыскать знатоков-плетельщиков; пленных или крестьян. Составить мастерскую щитов… А можно ли еще собрать ротанг?

— Думаю, тут он растет, сиятельный, — кивнул моряк-писарь. — Но его надо сушить, обрабатывать…

— Пометку введи: собрать группы крестьян ради сбора ротанга…

О Гванук знал, что главнокомандующий говорит это для Ким Нгуена. Сам-то старик в записях на ханче ничего не понимал. Он все держит в голове… И еще помечает тихонько своими неведомыми значками.

— Мы ходим смотреть дальше, — распорядился Ли Чжонму.

— Сиятельный, может быть, ты поведаешь мне: что и для какой цели мы ищем? Тогда я бы смог скорее это найти.

— Мы ищем ценные товары ради того, чтобы выгоднее продать тех в стране Мин.

Секретарь так и встал на месте.

— В Великой Мин? Там делают всё, мой господин. И всё — самого лучшего качества. Там мало что можно продать с выгодой.

— Но можно поискать? — настаивал генерал Ли. — Я вижу шелк. Шелк — это дорого.

— Страна Мин — родина шелка. Его там можно продать, но как раз дешево. Шелк лучше везти в Чосон или еще дальше — к диким чжурчженям. Обычно, купцы плывут в Мин с серебром, чтобы купить их товары и продать дома с выгодой.