Сразу после этих слов Ли Чжонму взобрался на лошадь (самую смирную из трех захваченных) и устремился к внешним укреплениям — расставлять людей. А Гванук взял ледяными от ужаса пальцами древко сигнального знамени и полез на небольшую вышку, которую моряки наскоро сколотили на небольшом возвышении посреди деревеньки.

С нее и правда открывался великолепный обзор. Слуга видел, как неспешно развертываются отряды ниппонцев: многочисленные копейщики-асигару, спешенные самураи, у которых не было луков, и те готовились пустить в ход дубинки, мечи и топоры. Особняком стоял небольшой пеший отряд с длинными нагинатами. Лучная конница пока держалась в отдалении. Гванук даже командный пункт обнаружил — возвышенное место, которое огородили тканевыми стенками, вокруг которого постоянно кто-то бегал — видимо, вестники с приказами и донесениями.

В целом, ниппонцы готовились к штурму неспешно. Чосонцы заняли позиции гораздо раньше: сторону ручья прикрывали как попало вооруженные моряки Белого Куя с лучниками-разведчиками. Полк Стены (три роты, что от него остались) держал оборону каменных завалов. С морской стороны не было никого. Периодически Гванук замечал лошадку главнокомандующего: тот появлялся то в одном месте, то в другом, лично расставляя воинов, подбадривая их перед боем.

«Командир сражения» стоял, вцепившись в древко и молился предкам, чтобы ниппонцы не стали нападать. Хотя бы, сегодня! Хотя бы, сейчас! Но предки остались равнодушны к его мольбам. Загудели дудки, затрепетали под морским бризом многочисленные флажки — и ниппонцы двинулись. Разумеется, первым делом они решили пробить оборону со стороны суши. Шли по всей ширине — не менее шести сотен пехоты вместе с всадниками. Последние начали осыпать стрелами укрепления с предельной дистанции, но дальше не пошли.

«Махать или не махать знаменем? — в растерянности спрашивал себя Гванук. — Вроде бы, и так всё понятно».

Но всё-таки решил: приказ есть приказ. Махнул вниз трубачам и повернул древко на юго-восток.

Первая атака просто не добралась до каменных завалов. Лучники засыпали пехоту стрелами, щитоносцы Ли Сунмона швыряли в самых ближних камни. А ниппонцы практически не пользовались щитами. Кое-где Гванук заметил дощатые щиты-двери (такие же, как в Одзаки), но немного.

Отступившие самураи и асигару, видимо, поняли свою оплошность и, перегруппировываясь, пополнили свои ряды этими дверями. Из-за тяжелых неповоротливых щитов вторая атака стала гораздо медленнее, но зато ниппонцы добились успеха. Лучники Ли Сунмона теперь стреляли намного реже, тщательно выцеливая незащищенных врагов. В конце концов они просто перенесли стрельбу на конных самураев, которые тоже подошли поближе.

А пехота добралась до завалов. Прямо на вершине из встретили щитоносцы. Они вышли из-под защиты укреплений в последний момент, чтобы вражеские стрелки уже не решались по ним бить из-за угрозы попасть в своих. Завязалась рукопашная! Яростная кровавая! Нехватку щитов, доспехов и неудобство позиции асигару возмещали численным превосходством. Бой так захватил Гванука, что он едва не забыл о приказе своего хозяина.

И ведь вовремя вспомнил! Самурайская пехота, как раз шла без криков и бряцания — прямо к ручью. Не то, чтобы их никто не видел: матросы Белого Куя уже грозно кричали и вздевали вверх колья (а чуть ли не половина матросов не имела ничего кроме этих заостренных кольев). Но видеть-то они видели, а надо всему войску сообщить! Гванук снова махнул трубачам и замахал знаменем на северо-восток.

Тревожно запели трубы, и как бы ни тяжела была схватка на каменных завалах, Ли Чжонму увидел новую опасность и повел на север несколько десятков воинов из полка Стены. Он сам ехал впереди, выкрикивая что-то воодушевляющее. Моряки тоже взбодрились, хотя, помощь оказалась совсем маленькой. Но генерал Ли вел их в бой, размахивая своим хвандо — и линия защитников укрепилась. Конечно, отряду Куя пришлось бы несладко — против них выступили одоспешенные опытные бойцы! Однако, берег ручья не зря подкопали — в большинстве мест самураи просто не могли забраться наверх. А длинный заточенный деревянный кол оказывался эффективнее короткого меча или дубины. Моряки, стоящие на высоком берегу, были беззащитны от стрел, но как раз лучников с этой стороны почти не было.

Наверху возникло лишь несколько больших очагов яростных схваток, в некоторые Ли Чжонму лично врывался на своем коне. Нигде самураи не смогли закрепиться и начали потихоньку отступать, ловя редкие, но злые чосонские стрелы.

Обнаглевший от успеха Белый Куй даже послал часть матросов вниз. Не в погоню, конечно, а за оружием убитых ниппонцев. Некоторые трупы моряки обвязывали веревками и велели заволакивать наверх — чтобы снять там уже с них доспехи.

А в это время Гванук уже яростно размахивал знаменем в сторону юго-запада: огромная толпа атакующих на юге, застряв на каменных завалах, начала растекаться в стороны — народу-то много! И вот часть ниппонцев предприняла попытку обойти укрепления захватчиков по воде! Асигару шли прямо по морю: кто по колено в воде, кто по пояс — чтобы выйти в тыл защитникам завалов. Их было не так уж и много, может быть, сотни две. Но море-то никто не защищал! Гванук махал флагом, трубачи раздували щеки, однако, помочь было некому. Ли Чжонму находился на противоположной стороне, Ли Сунмон пытался собрать отряд, да только весь его полк завяз в рукопашной на завалах. Разве что лучники были свободны.

Гванук с ужасом смотрел на сложившуюся ситуацию. И понимал, что единственный свободный отряд есть только у него. Конники.

Глава 22

«Приказать? Или рано? Вдруг это еще не тот самый момент? А если я его буду ждать — а враг ударит в спину полку Стены, и всё рухнет? И не будет уже того самого момента…».

Решившись, Гванук перевесился через перила.

— Чхве! Сук! — заорал он, вызывая командира генеральского отряда. — На юге ниппонцы прорываются вдоль моря!

— И что? — спросил тот.

— Надо их отбросить! Времени совсем нет!

Видимо, Суку генерал тоже дал какие-то указания, потому что тот что-то взвешивал в голове.

— Ты уверен? — наконец спросил он. — Это твой приказ?

Живот у Гванука заныл, словно, наполненный ледяными камнями. Приказ? Просто сказать слово и отправить сотню воинов в бой? Возможно, на смерть. А, если приказ ошибочный, то смерть вообще для всех. По его приказу.

Не было сил открыть рот. Выдавить из себя хоть словно. А Монгол требовательно смотрел снизу. И ниппонские асигару шли в воде, уверено огибая защитные рубежи. Нельзя ждать!

— Это мой приказ! — срывая голос на писк, выкрикнул слуга. — Бегом к берегу и отбросить их копейщиков в море!

Чхве Сук молча кивнул и махнул своей тяжелой шипастой дубиной. «Конники», позвякивая пластинами на доспехах, пестрой рекой потекли на юг. Они уже не успевали — враг выходил на сушу… Но враг не ждал этой атаки, а «конники» в лучших традициях Головорезов (из которых вышли) выскакивали внезапно и стремительно — из-за хижин, из-за заборов. С разбега влетели они в неровный строй мокрых копейщиков и быстро загнали их обратно в море. Рядом появились с полсотни лучников, которые начали бить бездоспешную, бесщитовую и малоподвижную пехоту практически на выбор.

Асигару побежали.

Монгол Сук, убедившись, что по воде враг уже не вернется, решил, что приказ он исполнил и вернулся к центральной вышке. Вышке, где Гванук уже яростно махал флагом на север. Всадники-самурая почувствовали свою бесполезность на стороне завалов и, видимо, получив приказ, уже обошли селение с севера. Теперь они встали за ручьем и начали обстреливать беззащитных моряков. Ли Чжонму еще не отошел далеко от этих позиций, так что быстро вернулся и приказал Кую отводить людей к ближайшим хижинам. Моряки укрылись за ними — и вскоре на высокий берег вылезли первые пешие самураи. За это время к морякам подошли свободные лучники из полка Стены — они засыпали латников и заставили их спрыгнуть назад… Но, кажется, это было временное решение. И те снова пойдут…