— Это еще недолго, малец, — усмехнулся он. — Генерал-старик, до продлит Пёс его годы, столько людей согнал. И все на своих местах, и каждый что-то делает… Ладно он всё обустроил.

Только на третий день пуш-ку подготовили, досверлили отверстие. После чего шесть здоровяков подняли орудие и положили его на тележку-лафет. Лафет заскрипел, но выдержал. Пару лошадей (а генерал выделил Чахуну четырех из тех, что были захвачены на севере) запрягли позади, и те бодро повезли пуш-ку на полигон. Правда, Ли Чжонму морщился от каждой кочки, на которой подпрыгивала тележка — ему казалось, что колеса долго не выдержат.

На полигоне начались новые мытарства. Целая бригада крестьян все эти дни колотила из камня ядра. Подходили только очень ровные шары, Сон Чахун отбраковывал три из пяти сделанных. Но и отобранные хоть немного, но отличались по размеру. Генерал Ли начал лично отбирать сферические каменья.

— Важно, чтобы ядра свободно проходили по стволу, — пояснял он. — Малейшее застревание может привести к разрыву ствола. Но и зазор нужен минимальный — от этого зависит сила и дальность выстрела. Позже мы будет лить ядра из чугуна. Я уже узнал, что в Мин это умеют делать, просто домну строить долго. А литые ядра и тяжелее, и долговечнее. Да и размер стандартный.

Пока главнокомандующий таскал ядра, ветеран Чахун сидел на стволе верхом и зубилом выбивал на пуш-ке рисунок собаки. Он умолил генерала Ли разрешить ему это сделать, так как Пёс Ичина много поколений был духом-покровителем его родной общины, а Чахун оказался крайне суеверным человеком.

Из семнадцати ядер в итоге отобрали одиннадцать. На седьмой проверке ядро, кстати, застряло в стволе. Но Ли Чжонму это предусмотрел, так что велел заранее подсыпать внутрь немного пороха. В общем, первый раз пушка выстрелила еще до испытаний. Ну, почти выстрелила — небольшой «бам», струйка дыма, и неровное ядро кое-как вывалилось наружу. Поскольку за полигоном тайно или в открытую следили сотни глаз — эта попытка вызвала массовый вздох разочарования.

— Ничего, — улыбнулся главнокомандующий. — Мы еще не начали.

Они направились к хибаре, сложенной из неотёсанных камней, где расположился пороховой погреб. Тут уже подготовили стол с весами и множеством разных гирек.

— Будем подбирать самый лучший вес заряда, — пояснил генерал Ли. — Начнем с половины веса ядра.

И они замерили первый мешочек с порохом. Ли Чжонму велел одному из пушкарей тщательно замерить и записать вес, даже выписать сколько и каких гирек было на чаше. Потом во второй мешочек добавили столько же и на одну десятую больше. И еще на одну. И еще. И так — девять мешочков. На каждом написали порядковый номер. А потом вернулись к пуш-ке. Гванук был одним из тех, кто нес пороховые заряды, и страх в его душе перемежался с восторгом.

Ли Чжонму загнал под ствол пару клиньев — пока, по его словам, регулировать орудие придется так, но обещал потом сделать какой-то винт. Он лично заколотил клинья до ему одному понятной глубины.

— Смотрите, под каким углом стоит орудие, — показал он пушкарям. — Это угол наибольшей дальности выстрела. Задерете или опустите — ядро упадет уже ближе. Если стрельба неприцельная — это самый лучший угол.

Пушкари закивали, Чахун хмыкнул: мол, ему-то объяснять не надо.

— А сейчас пусть первый расчет покажет, как он научился заряжать! По-настоящему! — с улыбкой повелел генерал.

Крестьяне испугались, засуетились, но едва ветеран рявкнул привычную команду, быстро встали по номерам, каждый отработанным движением, но с дрожащими руками выполнил свою операцию.

— Готово! — дав петуха, крикнул командир орудия.

— Так командуй, — кивнул главнокомандующий.

— Пали!

И вот тут бахнуло так бахнуло. Из жерла вылетел язык пламени, затем вспухло целое облако вонючего дыма. Пуш-ка заметно качнулась назад, но опорные хвосты удержали ее.

— Да! — радостно заорали сотни глоток; чосонцы подкрались и на полигон, дабы узреть чудо. Новый выстрел им понравился намного сильнее. Гванук сам запрыгал на месте от радости! Пуш-ка оказалась сильной и грозной! Чахун лично пустился мерять шагами расстояние до упавшего ядра — вышло более полусотни широких шагов!

Лишь один старый генерал недовольно кривился. Пощупал ствол, заглянул внутрь после прочистки мокрым банником.

— Нда… Ну, второй номер заряда мы сразу пропустим. Второй орудийный расчет! — рявкнул команду. — К орудию!

— Сиятельный! — с мукой в голосе простонал ветеран огнестрельщик. — Ну, позволь же мне! Или я не заслужил?

Ли Чжонму неопределенно махнул рукой. Второе ядро улетело почти вдвое дальше! Дыма и грохота тоже стало больше! Гванук уже с ужасом смотрел на орудие из «волшебной страны». Они зарядили только третий номер — а всего мешочков с порохом было десять!

Пороховые заряды подавались один за другим, расчеты из крестьян менялись — пушка уже начинала подпрыгивать от выстрелов. Народ сбегался смотреть на чудо отовсюду!

Наконец, шестое ядро пролетело через всё пространство полигона и разлетелось вдребезги, ударившись о скальную стену. А это больше трехсот шагов!

— Вот это да! — Чахун взмахнул своими длиннющими руками.

— Седьмой номер? — восторженный Гванук уже ухватился за мешочек с очередным зарядом, но старый генерал остановил его жестом. С нежностью погладил бок пуш-ки (будто, беременной лошади).

— Достаточно, О, — покачал он головой. — Неплохая дистанция. А рисковать стволом мы не будем. Пушкари! Пролейте орудие водой — охладите!

Потом поманил пушкаря, что записывал веса всех зарядов и велел ему найти все гирьки, которые ставили против номера шестого.

— Этот заряд станет у нас основным. По нему и мерить всё будем. Ван Чжоли! — заорал главнокомандующий, так что пушкарские лошади вздрогнули. Минский литейщик прибежал, обтирая руки. — Во-первых, молодцы! Пушка удалась! Жалую вам бочонок этой местной рисовой бурды. Во-вторых, вот гирьки. Хочу, чтобы вы отлили мне одну гирю ровно по их весу. Она станет основой и мерилом для всех весов. Потом — гирю в половину этого веса. И еще гирю в одну десятую этого веса. И таких гирек мне надо много. По паре десятков для начала. Из меди отлейте или из свинца — всё равно. Только не из бронзы!

— А бронзу? — Ван Чжоли улыбнулся, уже догадываясь об ответе.

— А бронзу пустим на еще одну пушку, Ван! Готовьте форму, чините плавильни. Металла хватит?

— С избытком, сиятельный! — минец искренне улыбался; его вдохновляли такие сложные задачи… да и командовать двумя десятками работников нравилось.

— Чахун! — приказал генерал Ли. — На сегодня стрельбы закончены, тренируй все расчеты на новой пушке вхолостую. Завтра займемся картечью — будем собирать картечные снаряды.

— Слушаюсь, сиятельный! — с улыбкой во всё лицо крикнул огнестрельщик. Он уже начинал понимать, во что может превратиться его корпус.

— Нам бы тренироваться и тренироваться, — вздохнул старый генерал Ли, когда по дороге к штабу остался наедине со слугой. — Пристреливаться, чтобы научиться бить прицельно. Но совсем мало пороха! Так можно и до боев не дотянуть. Хоть бы, корабль из Мин вернулся! И не с пустыми руками.

Гванук помнил, что корабль пробудет в пути около месяца. Так что ждать его еще нескоро. Пока же главнокомандующий занимался войсками. Он ежедневно придумывал какие-то упражнения для всех Трех армий, усложнял задачи для крестьян Хван Сана с дубинками. А отряд Звезды вовсе услал.

Чу Угиль ходил, хромая, по лагерю, и люди боялись поймать его взгляд — такой тот был пугающий и мрачный. А однажды бывший десятник был приглашен в штаб генерала, где застал пленного ниппонца, который нанес ему не только рану, но и страшную обиду. Ноздри Угиля стали раздуваться шире лица, тот прямо при всех принялся задирать самурая, а сам Гото в ответ с ухмылочкой заявил, что его старая бабка учила раны поливать мочой, дабы те не воспалялись. Так что он, Гото Арито, готов лично заняться лечением…

Что потом было! Хорошо, что охромевший Звезда стал не таким быстрым, и до драки прямо перед всеми вельможами не дошло. После этого Ли Чжонму лично отправил неудержимого командира куда подальше.